19.08.2003
ИСПОЛНИТЬ ВСЕ
Сие достопамятное событие случилось в конце
минувшей недели в старинном театре усадьбы "Останкино"
графа Николая Петровича Шереметева. Справедливости ради скажем:
архив светских сочинений композитора невелик, и исполнение их
всех занимает меньше двух часов. Тем большего уважения заслуживает
труд молодого музыканта Павла Сербина, задавшегося благородной
целью - вернуть к жизни старинные партитуры некогда знаменитых
и обласканных славой, а теперь известных лишь знатокам композиторов.
Светские сочинения Максима Березовского виолончелист Павел Сербин
разыскал в коллекциях Польши и Италии. Маленькой сенсацией стало
исполнение первой в истории русской музыки симфонии, написанной
Березовским во время итальянского турне в 1771-1773 годы.
Кстати, в том же 1771 году композитор получил почетный титул академика
Болонской академии музыки. Судьба Максима Березовского мистическим
образом переплетается с судьбой другого композитора, по определению
музыковеда М.Г. Рыцаревой, создателя "эталона" екатерининского
хорового концерта Дмитрия Бортнянского. Оба родом из Малороссии,
из города Глухова, где были мальчиками-певчими в домашней капелле
гетмана Украины К.Г. Разумовского. Оба учились венецианскому канону
контрапунктического искусства. Оба были законодателями российского
жанра многочастного хорового концерта на библейские тексты (духовной
кантаты). И тем не менее векторы судеб двух гениев музыки Просвещения
расходятся так же радикально, как векторы судеб двух гениев живописи
барокко XVII столетия - "везунчика" Рубенса и "недотепы"
Рембрандта. Бортянский был обласкан судьбой и не обижен памятью
потомков. Он прожил долгую жизнь, занимал престижные должности
(в частности, директора Придворной капеллы государя Павла I),
дружил с просвещенным нобилитетом России, особенно с интеллектуальной
масонской фрондой - Бортнянский был автором знаменитого гимна
русских масонов на стихи Михаила Хераскова "Коль славен наш
Господь в Сионе". Максим Березовский пик своей карьеры пережил
в начале 70-х. Помимо звания "болонского" академика
композитор мог похвастаться постановкой сочиненной им оперы "Демофонт"
в Ливорно в 1773 году. На этом, как говорится, рукопись обрывается...
Лишения, нужда и унижения. Вот что определяло последние четыре
года жизни маэстро. Старые биографии сообщают, что композитор
покончил жизнь самоубийством вследствие белой горячки, вызванной
злоупотреблением горячительными напитками. Возможно, это легенда...
Правда - в "ордере", составленном по смерти композитора
25 марта 1777 года: "...как по смерти его ничего не осталось,
и погрести тело нечем, то извольте, ваше высокоблагородие, выдать
по первое число мая его жалованье придворному певчему Якову Тимченку,
записав в расход с распискою".
Музыку Бортянского и Березовского можно назвать итало-греческой.
Такую формулировку употребил первый биограф Березовского и первый
в России искусствовед Якоб Штелин. "Вкус в композиции церковных
произведений" является, по мысли Штелина, следствием умения
"счастливо сочетать огненную италианскую мелодию с нежной
греческой". Иными словами, обоих "компонистов"
вдохновила воплощенная впервые учителем Бортнянского Бальдассаре
Галуппи идея сочинять православные духовные концерты в венецианском
вкусе, то есть соединять партесную традицию пения с итальянской
полифонией. Рождаются творения столь же пряные, прихотливые и
изысканные, как картины на религиозный сюжет в "греко-готическом
вкусе" соотечественников композиторов, родившихся в Малороссии
художников Дмитрия Левицкого и Владимира Боровиковского.
Хорошо, что музыка Березовского (в том числе арии из оперы "Демофонт"
и шедевр - сыгранный в "светской" версии струнного квартета
хор на псалом Давида "Не отвержи мене во время старости")
звучала в зале останкинского театра. Ведь сама эта усадьба XVIII
века "корректирует" архитектурный эталон итальянского
Возрождения совершенно по-русски: декоративно, ярко, аффектировано,
а в целом - изящно и гармонично. Аналогично умению Максима Березовского
вплетать темы украинских песен в классическую гармонию венецианской
школы. А отличные, играющие на исторических инструментах исполнители
руководимого Павлом Сербиным оркестра Pratum Integrum, солисты
Галина Кныш, Ольга Мартынова, Сергей Фильченко и "феерически"
жестикулирующий дирижер Теодор Курензис (грек по национальности!)
барочное "итало-греческое" великолепие музыки Березовского
явили выше всяких похвал!
Сергей Хачатуров
оригинал статьи на сайтах "Время новостей" и Grammy.ru
Комментарий "ММ":
Данный опус, други мои, великолепная иллюстрация к нетленной фразе
господина Черномырдина: "хотели как лучше, а получилось как
всегда!". И все это потому, господа журналисты, что "в
сущности, русский публицист… это не что иное, как простодушный
обыватель, которому попалась под руку "книжка" (всего
лучше, если маленькая)… Нет ли на свете других таких книжек -
он этого не знает, да и знать ему, собственно говоря, не нужно,
потому что, попадись под руку "другие" книжки, они только
собьют его с толку, загромоздят память материалом, с которым он
никогда не справится, и статьи не выйдет никакой. То ли дело -
"одна книжка"! Тут остается только прочесть, "смекнуть"
- ничего больше. И вот он смекает, смекает - и чем больше смекает,
тем шире становятся его горизонты…" Словами этими пытался
достучаться до совести своих современников-борзописцев М.Е. Салтыков-Щедрин
(фамилию, те кто занятия посещал, должны помнить, а "Дневник
провинциала в Петербурге" входит в университетские курсы
истории литературы и журналистики XIX века). Интересно, как бы
он себя повел, если бы обнаружил, что и через полтораста лет ничего
в сущности не изменится? Сие нам, однако, знать не дано, потому
вернемся к вышеупомянутому обзору под громким названием "Исполнить
все" (очевидно, следует искать аллюзию с известным фильмом
"Вспомнить все").
Стиль сочинения обсуждать не будем. Фразы: "отличные исполнители",
"обласканных славой" или "усадьба корректирует
… архитектурный эталон …" (о чем это?!) - говорят сами за
себя. Ну не напрягался человек, когда писал. Иначе сообразил бы,
что "турне" никак не может быть синонимом "стажировки"
- сиречь процесса обучения - в Италии, и характеризовать православные
духовные концерты (даже в итальянском вкусе) словом "пряные"
вряд ли представляется возможным. А что до пика карьеры (его почему-то
пережил композитор), который, по мнению автора, пришелся на начало
1770-х гг., то к карьере как таковой - т.е. к служебному росту
- полученное звание академика Болонской филармонии и премьера
оперы "Демофонт" никакого отношения не имеют.
Если же обратиться к умению обозревателя оперировать фактами,
то Якоб Штелин не был первым биографом Березовского (на будущее
- он вообще не был чьим-то биографом).
Небрежно-панибратский стиль изложения коробит. Автор пoходя "треплет
по плечу" великих голландцев Рубенса и Рембранта, взяв на
себя смелость раздавать оскорбительные оценки их жизненному пути.
А знаковое событие в истории русской культуры - исполнение только
что обнаруженной Первой русской симфонии - удостаивается снисходительного
определения "маленькой сенсации". Хотя как сенсация
может быть "маленькой"… впрочем, как и "большой"!
Судя по всему, следует вскоре ожидать "появление на сцену
борзописцев… у которых нет других слов на языке, кроме слов, не
помнящих родства…"!
